Мансур аль-Халладж
Хусейн ибн Мансур Халладж является, пожалуй, наиболее известным суфийским мастером 9-10 веков нашей эры (3-й и 4-й века исламского летоисчисления). Он стал знаменит благодаря сказанной им фразе "Я есмь Истина", из-за которой претерпел жестокую казнь. Его высказывание было воспринято ортодоксальным духовенством как ересь, поскольку экзотерический ислам отвергает концепцию единения человека с Богом. Так как "Истина" (Хакк) - одно из имен Бога, то Халладж фактически возвестил собственную божественность.
Многие современники Халладжа также были повергнуты в смятение его высказыванием, поскольку они были убеждены в том, что суфию никогда не следует обнаруживать свои внутренние состояния перед другими. Они ощущали, что Халладж был лишен способности хранить божественные тайны и что его смерть была Божьим наказанием за разглашение этих тайн.
Хотя Халладж отнюдь не имел многочисленных сторонников среди известных суфиев своего времени, едва ли не все позднейшие мастера почитали его и преподанные им уроки. Аттар в своем "Поминовении святых" приводит большое число легенд, окутывающих Халладжа. В комментарии он пишет: "Я удивляюсь тому, что мы признаем пылающий куст купины [отсылка к библейскому эпизоду беседы Бога с Моисеем], говорящий "Я есмь Господь" и веруем, что это речение есть слово Бога Всемогущего, но не в состоянии признать слов Халладжа "Я есмь Истина", хотя и эти слова могут быть словами Самого Бога!" В эпической поэме "Масневи" Руми сказал: "Слова "Я есмь Истина" - это лучи света на устах Мансура, а "Я есмь Господь", исходящие от фараона, - это тирания".
Чтобы лучше узнать Халладжа и понять, что подвигнуло его произнести свою знаменитую фразу, необходимо ознакомиться с его жизненным путем. Но Халладж это не только историческая, но и легендарная личность. Истории о нем доносят его живое обаяние до наших дней. Одни проклинали Халладжа за его убеждения, другие восхваляли. Аттар посвятил последнюю главу своего "Поминовения святых" Халладжу. Ниже представлен перевод значительной части этого текста.
Жизнь Халладжа
Халладж родился в 866 г. в арабизированном городе Тур в области Байда в юго-восточном Иране. Вопреки распространенному мнению, он был не арабского происхождения, а персидского. Дед его был зороастрийцем, а отец принял ислам.
Когда Халладж был ребенком, его отец, чесальщик (ворсильщик) хлопка и шерсти, разъезжал между Байдой, Васитом город возле Ахваза) и Тустаром. Значительные текстильные центры того времени, эти города помещались на западных границах Ирана, близ таких важных центров, как Багдад, Басра и Куфа.
В раннем возрасте он начал учиться арабской грамоте и богословию, заучивая Коран и комментарии к нему. К тому времени, когда ему исполнилось шестнадцать, он завершил свое обучение, но ощущал необходимость углубить изученное.
Его дядя рассказал ему о Сахле, дерзновенном и независимом мистике, который, по мнению дяди, занимался проповеданием истинного духа ислама. Сахл был мистиком, достигшим высокого духовного уровня и прославился благодаря своим комментариям к Корану. Он следовал Пророческому преданию и соблюдал суровую аскезу - посты, превышающие установленные, и молитвы по четыреста ракатов в день (ракат - это повторяющаяся часть в ежедневной молитве мусульманина; достаточно семнадцати ракатов). Халладж едет в Тустар с тем, чтобы поступить в услужение к этому мистику.
Спустя два года Халладж внезапно оставляет Сахла и уезжает в Басру. Неясно, почему он поступил подобным образом. Массиньон объясняет это политическими связями Халладжа ). Нам мало что известно об особенностях обучения, которое практиковал Сахл. Халладж определенно не был ведущим учеником. Однако нельзя сказать, что Сахл не оказал на него влияния - достаточно лишь припомнить суровую аскезу Халладжа. Когда Халладж в 884 г. приехал в Басру, он уже был продвинутым аскетом. Здесь он встречает Амра Макки, который дает ему формальное посвящение в суфии. Амр был учеником Джунайда - наиболее влиятельного из суфиев того времени.
Халлаж проводит 18 месяцев с Амром, но в конце концов оставляет и его. Весьма близкий друг Амра по имени ал-Акта, который также был учеником Джунайда, распознал духовные способности Халладжа и предложил ему жениться на своей дочери. Массиньон отмечает, что эта женитьба могла также иметь политическую подоплеку - из-за связей Акты. Во всяком случае, Амр не был посвящен в это дело, как того требовал обычай. Это вызвало большую вражду и не только привело к бесповоротному разрыву дружеских отношений Амра и ал-Акты, но и поставило под удар отношения "мастер-ученик" между Амром и Халладжем.
Халладж, чувствуя необходимость совета и наставления для разрешения ситуации, уезжает в Багдад и проводит некоторое время с Джунайдом, который посоветовал ему быть терпеливым. Для Халладжа это значило оставить Амра и вести спокойную семейную жизнь. Он возвращается в свой родной город. Известно, что далее он получает наставления от Джунайда, по большей части в виде писем, и продолжает свою аскетическую практику.
Прошло шесть лет, и в 892 г. Халладж решает отправиться в паломничество в Мекку (хадж). Для всех мусульман считается необходимым хотя бы раз в жизни совершить такое путешествие. Халладж, однако, собрался не в обычный хадж, а в такой, который длится целый год, с ежедневным постом до наступления темноты. Целью Халладжа было очищение своего сердца при помощи аскезы, смирение себя перед Божественным до такой степени, чтобы Бог полностью направлял его.
Он возвратился с множеством новых идей для обсуждения, таких как божественное наитие, и обсуждал эти идеи с другими суфиями, среди которых были Амр Макки и, возможно, Джунайд. Похоже, что именно вскоре после этого Амр настроился резко против Халладжа. Аттар указывает, что Халладж во второй раз посетил Джунайда, чтобы разрешить вопрос о том, следует ли мистику предпринимать действия по улучшению общества (Халладж ощущал, что следует, в то время как Джунайд придерживался позиции безразличия по отношению к этому преходящему состоянию, называемому жизнью). Джунайд не дал ответа, что рассердило Халладжа, и он уехал.
Когда Халладж возвратился в Басру, он начал проповедовать и привлек большое число учеников. Однако его воззрения шли вразрез с воззрениями его тестя. В результате их отношения стали ухудшаться, и в конце концов тесть отрекся от Халладжа. Он вернулся в Тустар вместе с женой и шурином, который еще хранил ему верность. Здесь он продолжал проповедовать и преуспел в этом. Но Амр Макки, который не забыл их ссору, разослал обвинительные письма именитым людям Ахваза, дурно отзываясь о Халладже. Ситуация настолько ухудшилась, что Халладж решил полностью размежеваться с суфиями и вместо них общаться только с мирянами.
Халладж на несколько лет сложил с себя суфийское одеяние, но он никогда не переставал искать Бога. В 899 г. он отправился в свое первое проповедническое странствие к северо-восточным границам страны, затем повернул на юг и наконец в 902 г. возвратился в Ахваз. В течение этой поездки он встречался с духовными мастерами различных традиций, и среди прочих - с зороастрийцами и приверженцами манихейства. Он также ознакомился с терминологией, которую они использовали, и применил ее в своих последующих работах. По возвращении в Тустар он возобновил проповеди.
Он говорил о тайнах вселенной и о том, что его слушатели хранили в своих сердцах. Вследствие этого он получил прозвание "Халладж ал-Асрар" (слово "асрар" имеет значения "тайна" и "сердце", так что Халладж стал "Ворсильщиком тайн /или сердец/", поскольку "халладж" означает "ворсильщик"). Он привлек большое число последователей. Но его неортодоксальные речи возмутили некоторых представителей духовенства, и он был объявлен шарлатаном.
Год спустя он совершил свой второй хадж, но на этот раз он странствовал как мастер, с четырьмя сотнями учеников. С этим путешествием связано значительное число легенд о Халладже и его сверхъестественных способностях (некоторых из них будет упомянуты далее). Эти истории в свою очередь создали Халладжу репутацию человека, заключившего договор с джиннами - демонами с копытами и с козлиными лицами. После этой поездки он решил навсегда покинуть Тустар и обосноваться в Багдаде, где обитала группа известных суфиев. Он установил дружеские отношения с двумя из них - Нури и Шибли.
В 906 г. он решил принять участие в обращении в ислам турок. Он добрался по морю до западной Индии, продвинулся к северу до границ исламского мира и затем возвратился в Багдад. Эта поездка длилась 6 лет и приносила ему огромную славу везде, где он побывал. Ряды его последователей продолжали расти.
913 год стал поворотной вехой в его духовном служении. В 912 г. он совершил третье и последнее паломничество в Мекку. Эта поездка, которая длилась два года, завершилась для него постижением Истины. Это случилось в конце 913 г., когда он ощутил, что завесы иллюзии приподнялись, оставив его лицом к лицу с Истиной. В этот момент в экстатическом состоянии он воскликнул: "Я есмь Истина". Это переживание возбудило в нем желание свидетельствовать любовь Бога к человечеству посредством заклания себя в качестве "жертвенного агнца". Он претерпел не просто за те грехи, которые совершает каждый мусульманин, но также и за грехи всех людей. Халладж стал мусульманским Иисусом. Поистине, он с нетерпением ожидал казни.
На улочках Багдада, на базаре, в мечетях зазвучал странный призыв: "О мусульмане, помогите же мне! Спасите меня от Бога! О люди, Бог дозволил вам законно пролить мою кровь - убейте же меня. Так и вы будете вознаграждены, и я обрету упокоение. Я хочу, чтобы этот проклятый [он указывал на себя] был убит". Затем Халладж обратился к Богу, говоря:
"Прости каждому и накажи меня за их грехи".
Странно, но эти слова подвигали людей к поиску изменений в их жизни и в их общинах. Социальная и политическая ситуация того времени вызывала значительное недовольство как среди простолюдинов, так и в правящих кругах. Многие призывали халифа исполнить обязательства, возложенные на него Богом и исламом. Другие надеялись, что преобразится само общество.
Нет нужды говорить, что у Халладжа были и друзья, и недруги как среди придворных, так и за пределами халифского двора. Лидеры оппозиции, многие из которых были учениками Халладжа, пытались использовать его влияние на народ для разжигания смуты. Его сторонники при дворе оберегали его, так что он мог оказывать помощь в проведении социальных реформ. Начались серьезные волнения, и драматический финал казался неизбежным.
В конце концов Халладж принял сторону тех, кто находился в оппозиции к правящей верхушке. В 918 г. за ним стали следить, а в 923 г. он был взят под стражу. Советник халифа был из числа друзей Халладжа, и в течение некоторого времения ему удавалось предотвращать все попытки уничтожить его.
Халладж оставался в заточении около девяти лет, находясь все эти годы между двух огней - своих друзей и своих врагов. В Багдаде произошел ряд мятежей и переворотов, и он с некоторыми своими последователями был обвинен в подстрекательстве. Эти события привели к жестокой борьбе за власть при дворе халифа. Наконец, визирь халифа, старый недруг Халладжа, взял верх, подписал Халладжу смертный приговор - дабы устрашить своих противников - и объявил о его казни.
Без промедления Халладж был предан бичеванию при большом скоплении народа и после отсечения рук и ног был вздернут на дыбу и выставлен для всеобщего обозрения. На следующий день ему отрубили голову, и сам визирь присутствовал при оглашении смертного приговора. После обезглавливания тело было пропитано маслом и сожжено.
Пепел был поднят на минарет, находящийся на берегу реки, и развеян по ветру над водами Тигра. Халладж умер жестокой смертью, но он обрел бессмертие в сердцах тех, кто жаждет того же духовного постижения, что и он. На своем собственном примере он продемонстрировал искателям Истины те шаги, которые надлежит предпринять влюбленному, дабы достигнуть Возлюбленной.
Легенды и истории о Халладже
Как Хусейн ибн-Мансур был назван Халладжем, что переводится как "ворсильщик".
Согласно Аттару, Хусейн ибн Мансур однажды проходил мимо хранилища хлопка и увидел груду хлопковых семенных коробочек. Тогда он прикоснулся к груде, и семена сразу отделились от волокон. Ему также дали прозвище "Халладж ал-Асрар" - "Ворсильщик сердец", поскольку он обладал способностью читать мысли и отвечать на вопросы до того, как они были заданы.
Халладж был известен своими судодейственными силами и способностями. Один из его учеников приводит следующую историю.
Во время второго хаджа Халладж с некоторыми из своих последователей поднимался на некую вершину, чтобы уединиться. После трапезы Халладж упомянул, что будет еще и сладкое. Ученики удивились - ведь они уже съели всё, что взяли с собой. Халладж улыбнулся и отступил в ночную тьму. Спустя несколько минут он возвратился с блюдом, наполненным горячими пирожками такой формы, какой никогда не видывал ни один из присутствующих, и пригласил всех угощаться. Один ученик, пожелавший доискаться до тайны появления пирожков, спрятал свою порцию, и когда группа вернулась из уединения, стал искать кого-нибудь, кто смог бы опознать пирожок. Человек из весьма отдаленного города Зябида опознал выпечку: именно такой она была в его родном городе. Пораженный ученик понял, что Халладж прибегнул к волшебству. "Это возможно только для джинна - проделать такой большой путь за такое короткое время!" - воскликнул он.
В другом случае Халладж по пути в Мекку пересекал пустыню с группой людей.
На одном из привалов путники выразили желание полакомиться смоквами, и он достал корзину смокв прямо из воздуха. Затем им захотелось халвы, и он сотворил поднос с горячей, засахаренной халвой и преподнес им. Отведав, они воскликнули, что сласти были в точности такие, как в таком-то и таком-то квартале Багдада, и вопросили его, как же он достал их. Он же только ответил, что для него Багдад и пустыня - одно. Затем они попросили фиников. Он сделал паузу, поднялся и попросил их потрясти его тело так, как если бы они трясли финиковое дерево. Они так и сделали, и свежие финики посыпались из его рукавов.
Халладж был знаменит не только своими духовными силами, но и аскетизмом.
В возрасте 50 лет он заявил, что избрал не следование какой-либо определенной религии, но взял от каждой ту практику, которая наиболее ущемляет его нафс (эго).
Он никогда не пропускал ежедневной молитвы, и при каждом молении совершал полное омовение. В начале своего пастырства он носил одну и ту же старую одежду, которую на нем видели многие годы. Однажды, когда ее насильственно совлекли, оказалось, что множество насекомых гнездятся в ней, каждое весом в пол-унции.
В другой раз, когда он вошел в селение, люди увидели крупного скорпиона, следовавшего за ним, и хотели убить его. Он остановил их, сказав, что скорпион этот 12 лет был его спутником. Он выказывал полное безразличие к страданиям плоти.
Аскетизм Халладжа был его средством достижения Бога, с Которым у него установились совершенно особые отношения.
Однажды в Мекке, во время паломничества, он увидел распростертых молящихся людей. Он также преклонил главу земле, говоря: "О Ты, Пастырь заблудших, Ты, Который превыше всякой похвалы восхваляющих Тебя и превыше описаний, которые дают Тебе. Тебе ведома моя немощь выказать достойную признательность Твоей доброте. Соверши же это вместо меня, ибо такова истинно достойная мера".
Особенно поражает история взятия его под стражу и последующая казнь.
Однажды он сказал своему другу Шибли, что поглощен величественной задачей, которая завершится его смертью. К тому времени, когда он приобрел известность, и распространилась молва о его чудодейственных способностях, он привлек большое число последователей, а также приобрел значительное число недругов. Наконец сам халиф узнал, что он провозгласил еретическую фразу "Я - Истина".
Враги Халладжа понуждали его вместо этого возгласить "Он есть Истина", тот лишь ответил: "Да, всё есть Он. Вы говорите, что Хусейн [Халладж] пропал. Конечно. Но не пропал всепокрывающий океан".
Несколькими годами ранее, когда Халладж обучался у Джунайда, тот дал ему совет хранить терпение и спокойствие. Но Халладж был слишком неуступчив, чтобы послушаться, и ушел. Через несколько лет он вернулся к Джунайду, желая получить ответы на свои вопросы. Джунайд лишь промолвил в ответ, что недолго уже ждать того времени, когда он окрасит плаху своей кровью. Теперь очевидно, что это предсказание было пророческим.
Джунайда спросили, можно ли истолковать высказывание Халладжа так, чтобы спасти ему жизнь. Джунайд ответил:
"Позвольте ему быть убитым, ибо ныне не время для истолкований".
Халладж был отправлен в заточение. В первую же ночь стражники пришли взглянуть на него, но к их изумлению, его камера была пуста. На вторую ночь не только Халладж не объявился, но и вся тюрьма исчезла. На третью ночь всё вернулось на свои места. Стражники спросили: "Куда же ты подевался в первую ночь? И что произошло с тобой и с тюрьмой во вторую ночь?" Он отвечал: "Первую ночь я провел в присутствии Его Величества [Бога], и потому отсутствовал. Вторую ночь Его Величество присутствовал здесь, и потому и я и тюрьма отсутствовали. На третью же ночь я был отослан обратно".
За несколько дней до казни его заковали в общую цепь вместе с тремя сотнями заключенных, которые содержались вместе. Он сказал, что может освободить их всех. Они были поражены, что он говорит только об их освобождении, а не о своем. Он сказал: "Мы - в Божьих оковах. И если мы того пожелаем, то разобьем любые оковы". Затем он дотронулся до оков, и все звенья распались. Узники недоумевали, как же они смогут выбраться, ведь двери-то на запоре. Он указал рукой, и в стенах появились проемы.
- А ты идешь? - спросили они.
- Нет, есть одна тайна, которую можно выведать только на плахе, - ответил он.
На следующий день тюремщики спросили его, куда подевались другие узники. Он сказал, что отпустил их на свободу.
- Отчего же ты сам не ушел? - спросили они.
- Его Величество обвинил меня, и я остался для наказания.
Халиф, услышав об этом ответе, решил, что Халладж собирается бунтовать, и отдал приказ: "Убить его или бить до тех пор, покуда он не отречется". Халладж получил 300 ударов плетью-многохвосткой. При каждом ударе голос из ниоткуда восклицал: "Не страшись, сын Мансура!" Суфийский мастер шейх Саффар позднее сказал, вспоминая тот день: "Я уверовал в преданность палача больше, чем в преданность Халладжа. Хотя голос слышался очень отчетливо, его рука была тверда".
Халладж был приведен на место казни. Сто тысяч человек собрались здесь, и когда он посмотрел на толпу, он выкрикнул:
"Хакк, хакк, хакк, ана'л хакк" - "Истина, Истина, Истина, я есмь Истина".
В это время некий дервиш попросил Халладжа о наставлении в любви. Халладж сказал, что дервиш увидит любовь в этот же день, на следующий день и днем позже. В этот день Халладж был умерщвлен, на второй день его тело было сожжено, а на третий день его останки были развеяны по ветру. Своею смертью Халладж показал, что Любовь означает страдание во имя других.
Когда его вели к месту казни, он выступал весьма горделиво.
- Отчего ты выступаешь столь горделиво? - спросили люди.
- Я горд оттого, что продвигаюсь к месту, где меня зарежут, - сказал он. Затем он запел:
Мой Возлюбленный не заслуживает обвинений,
Он дал мне вина и ухаживал за мной,
Словно хозяин, привечающий гостя.
Когда же настало время, он приказал подать меч и плаху.
Вот награда для тех, кто в летнюю жару
Пьет старое вино со старым львом.
Когда его подвели к помосту для свершения казни, он сам добровольно взошел на помост по лестнице. Кто-то спросил о его хал (духовное состояние, внутреннее переживание). Он отвечал, что духовное путешествие героев начинается на вершине помоста для казни. Он прочел молитву и начал подниматься наверх.
Его друг Шибли присутствовал здесь и вопросил: "Что же есть суфизм?" Халладж ответил: то, что видел Шибли, это самая нижняя ступень суфизма.
- Что же может быть выше? - воскликнул Шибли.
- Опасаюсь, что для тебя нет пути узнать это, - ответил Халладж.
Когда Халладж взошел на плаху, Сатана явился ему и вопросил: "Ты произносил "Я", и я произносил "Я". Отчего же тебе суждено вечное всепрощение Бога, а мне - вечное проклятие?"
Халладж отвечал: "Ты произносил "Я" и всматривался в себя, я же отделил себя от "Я". Я получил прощение, а ты проклятие. Помышление о себе является недопустимым, а отделенность от "Я" является наилучшим из благих деяний."
Из толпы стали бросать камни в Халладжа. Но лишь когда Шибли бросил ему цветок, Халладж впервые вскрикнул от боли.
Кто-то спросил: "Ты не выказывал никаких признаков боли от ударов камней, цветок же ранил тебя. Отчего?"
Он ответил: "Тех, кто несведущ, можно извинить. Но непереносимо видеть, как бросает Шибли, поскольку он знает, что не должен этого делать".
Затем палач отрубил ему руки. Халладж засмеялся и сказал: "Легко отрубить руки связанному человеку, но требуется герой, чтобы отрубить руки всем тем качествам, которе отделяют человека от Бога". (Иными словами, оставление мира множественности и достижение единства с Богом требует огромных усилий).
Затем палач отсек ему ноги. Халладж улыбнулся и продолжал: "Этими ногами я путешествовал по земле. У меня же есть иные - для путешествия в обоих мирах. Попытайтесь отсечь эти, если сможете!"
Затем Халладж подтянул обрубки рук к своему лицу так, что и лицо и руки окровавились. "Для чего ты окровавил свое лицо?" - спросили люди. Он ответил, что от потери крови его лицо побледнело, и он румянит свои щеки кровью, чтобы люди не думали, что он бледнеет от страха перед смертью.
- Для чего же, - спросили они, - ты окровавил свои руки?
Он сказал:
- Я совершаю омовение. В молитве Любви только два раката, и она требует омовения кровью.
Затем палач вырвал у Халладжа глаза. Присутствующие вскрикнули. Некоторые плакали, другие сыпали проклятиями.
Затем ему отрубили уши и нос.
Палач собрался вырезать ему язык, когда он попросил мгновение помедлить, чтобы что-то сказать.
- О Боже, не отринь этих людей, ибо то, что они совершают, они совершают во имя Тебя. Благословение Господу за то, что они отсекли мои члены во имя Твое. И если они рубят мою голову, то и это во Славу Твою. Затем он процитировал из Священного Корана: "Те, которые не уверовали в Судный День, поспешествуют узрить его, но уверовавшие предостережены, ибо ведают, что это истинно".
Его последними словами были: "Для тех, кто прозрел, достаточно одного - Возлюбленного".
Его изувеченное тело, которое еще выказывало признаки жизни, оставили на плахе в назидание другим. И лишь на следующий день палач наконец отсек ему голову. Когда он совершал это, Халладж улыбнулся и умер. Люди завопили, но Халладж выглядел истинно счастливым и довольствующимся волей Бога. Каждая часть его тела начала кричать: "Я есмь Истина!" Во время его смерти каждая капля его крови, упавшая на землю, приняла форму имени "Аллах".
На следующий день те, кто злоумышлял против него, решили, что даже рассеченное на части тело Халладжа может вызвать смуту, поэтому вышел указ сжечь его. Но даже пепел кричал "Я есмь Истина!"
v
Шибли упоминал, что на следующую ночь он увидел Халладжа во сне и спросил его: "Как собирается Бог судить этих людей?" Халладж ответил, что те, кто знал, что он был прав, и поддерживал его, делали это во имя Божие. Те же, кто хотел видеть его мертвым, были несведущи в Истине и, следовательно, хотели его смерти во имя Божие. Так что Бог дарует прощение и тем и другим; и те и другие были помилованы.
Пожалуй, самым знаменитым мистиком Багдада и всего раннего периода суфизма в конце 9 и начале 10 веков был Хусайн ибн Мансур ал-Халладж, оказавший огромное влияние на развитие исламского мистицизма. Со временем его имя стало символом жертвенной любви, опыта единения, но также и величайшего греха любящего – разглашения тайны любви, ибо, как сказал один поэт, «тайна, сокрытая в груди, - не проповедь; её оглашают не с кафедры, а с виселицы». Личность Халладжа всегда оставалась спорной. Одни считали его пантеистом, другие обвиняли его в святотатстве, а третьи даже усматривали в нём скрытого христианина. Кем же был Халладж, этот человек, внушавший к себе как ненависть, так и любовь, мученик, величайший, по мнению традиционалистов, еретик и идеал для экстатических суфиев?
Халладж родился в 858 году в провинции Фарс на юге Ирана. Детство и юность он провёл в Васите и Тустаре, где его отец, по всей видимости, был чесальщиком хлопка (прозвище Халладж означает «чесальщик хлопка»). Молодой Халладж стал учеником известного суфия Сахла ат-Тустари и переехал вместе с ним в Басру. Позже, уже в Багдаде, его учителями были также выдающиеся мистики Амр ал-Макки и Джунайд. Вскоре Халладж женится, и у него рождается сын, которому, в основном, мы и обязаны сведениями об отце. Почти сразу же после свадьбы тесть Халладжа, также известный мистик, стал считать его «хитрым колдуном и жалким неверным». Тогда Халладж решает совершить своё первое паломничество в Мекку (хаджж), где он оставался целый год, подвергая себя аскетическим испытаниям. Примечательно, что, согласно легенде, Джунайд предрёк страшный конец своему бывшему ученику, когда тот вернулся в Багдад.
Об этом свидании сохранилась следующая история. Когда Халладж постучал в дверь Джунайда, учитель спросил: «Кто там?» Халладж ответил: «Ана-л-Хакк» («Я – Абсолютная Истина»). Эта фраза стала самым знаменитым суфийским изречением. Каковы бы ни были мотивы, побудившие Халладжа произнести свои знаменитые слова, Джунайд вынес вердикт своему бывшему ученику, обвинив его в притязании на самообожествление. Усилилась враждебность и со стороны других багдадских суфиев. Халладжу пришлось уехать из Багдада. В течение 5 лет он путешествовал, добравшись до Хорасана, где он имел обыкновение обсуждать религиозные проблемы с народом. По мнению его сына, именно там он получил прозвище Халладж-ал-асрар, «чесальщик хлопка в глубине сердец», ибо знал всё, что таится в сердце и душе человека.
Во время второго паломничества в Мекку Халладжа уже сопровождали 400 учеников. После хаджжа он отправился в Индию. Враги утверждали, что там он намеревался изучить магию, однако своим близким он сказал, что хочет обратить язычников к Богу. Халладж побывал в Гуджарате и Синде, где посеянные им семена позднее взошли в мистической поэзии этого региона. После Индии Халладж, присоединяясь к караванам, посетил Хорасан, Туркестан и Турфан.
Вернувшись в Багдад, Халладж продолжает свою проповедническую деятельность, призывая людей к Богу. Сам он в это время был преисполнен напряжённой любви к Всевышнему. Несмотря на аскетизм и постоянную погружённость в молитву, Халладж был уверен, что свой долг перед Богом он выполняет не полностью. Часто всю свою пищу он отдавал чёрному псу, в котором видел олицетворение собственной низменной природы. Но в то же время он утверждал, что обладает даром чудотворения: в Мекке он якобы из ничего сотворил йеменские сладости, а в пустыне накормил людей небесной пищей.
Естественно, что поведение Халладжа вызывало недовольство и в политических, и в религиозных кругах. В некоторой степени именно это обстоятельство заставило его в третий раз отправиться в Мекку, где он оставался 2 года. Но уже вскоре по возвращении Халладжа в Багдад против него было выдвинуто обвинение в связи с тем, что в своих речах он утверждал, будто достиг истинного единения с Божественным Возлюбленным, то есть с Богом. В ситуации, когда халиф почти не имел никакой власти, а всесильные визири часто сменяли друг друга, попытки Халладжа обратить сердца всех мусульман к Богу и открыть перед ними путь к достижению личной святости, а не слепого принятия закона вызывали тревогу. Все боялись, что духовное обновление народа может привести к нежелательным изменениям в социальной и даже политической структуре общества, религиозные и политические лидеры которого пребывали в состоянии стагнации и не имели ни сил, ни желания оживить дух мусульманской общины.
В конце 912 года во время странствий неподалёку от города Сус Халладж был схвачен. На три дня он был выставлен у позорного столба, а затем отправлен в тюрьму. Мать халифа и некоторые придворные, считавшие Халладжа «праведным человеком», делали всё возможное, чтобы смягчить тяготы его заточения. В доме Халладжа был произведён обыск, в ходе которого были обнаружены причудливые криптограммы, по всей видимости, каллиграфические написания Божественных имён. Настораживало и то, что изречения Халладжа были записаны на драгоценной бумаге, оформленной в стиле манихейских рукописей из Центральной Азии. Кроме того, высказывались подозрения относительно связей Халладжа с карматами, одной из шиитских сект, восставшей против правления Аббасидов.
Смертный приговор Халладжу был вынесен, однако, лишь через 10 лет. Все эти годы он провёл в тюрьме. Приговор был приведён в исполнение в 922 году. Согласно преданию, по дороге к месту казни закованный в кандалы Халладж танцевал и декламировал четверостишье о мистическом опьянении. Затем он попросил своего друга подать ему молитвенный коврик и прочитал молитву, коснувшись в последний раз невыразимой тайны единства и разделённости человека и Бога. Когда люди стали швырять в него камни, его друг, как повествует легенда, бросил розу, и Халладж вздохнул. На вопрос, почему он вздыхает, Халладж ответил: «Они не ведают, что творят, но он должен был бы знать». Впоследствии выражение «Роза, брошенная другом, ранит сильнее, чем любой камень» стало турецкой пословицей.
Сначала Халладжу отрубили кисти рук и ступни, затем его распяли на кресте или, что более вероятно, повесили. И, наконец, обезглавили. Тело его было сожжено, а прах выброшен в реку Тигр. Это была смерть, к которой Халладж готовился всю свою жизнь. Он часто просил жителей Багдада убить его, чтобы он мог соединиться с Богом. Один из его стихов так и начинается: «Убейте меня, о мои надёжные друзья, ибо в смерти моей – моя жизнь».
Многочисленные сочинения Халладжа сохранились лишь в отрывках. Свой трактат «Китаб ат-тавасин» Халладж написал, по всей видимости, в тюрьме. Он состоит из 8 глав, называемых «тасин» (та и син – это таинственные буквы, которыми открывается 27-ая сура Корана и которые, как считается, указывают на Божественное величие и силу). В этой маленькой книге речь идёт о Божественном единстве и проблемах пророчества. В одной из глав описывается спор между Богом и Сатаной (Иблисом), отказавшимся подчиниться Божественному повелению и поклониться Адаму. Сатана, будучи истинным муваххидом (то есть тем, кто исповедует Божественное единство), оказывается перед дилеммой: должен ли он следовать извечной Божественной воле, запрещающей поклоняться кому бы то ни было, кроме Его самого, или ясно выраженному повелению пасть ниц перед тварным существом.
В другой главе Халладж описывает участь мотылька, который летит на пламя и, в конце концов, сгорает в нём, постигая, таким образом, Реальность Реальностей. Он не стремится к свету, не стремится к теплу и, тем не менее, бросается в пламя, чтобы никогда больше не вернуться назад и никогда ничего не поведать о Реальности – ибо он достиг совершенства. Эта история о мотыльке и пламени стала впоследствии излюбленной темой восточной поэзии.
Поэзия Халладжа обретает весомость благодаря заложенному в ней богословскому и мистическому смыслу. Она полна загадок. Из стихов Халладжа становится понятно, что он имел в виду, утверждая, что Бог виден в каждой чёрточке Его творения. Хотя заурядные люди, эти слепые и бессловесные существа, не узнают Господа, мистик не выпивает ни единой капли воды, не открыв Его лика в чаше. Бог – это «тот, кто струится между предсердием и сердцем, подобно слезам, струящимся из-под век». Некоторые гимны Халладжа разверзают бездны одиночества и звучат, как погребальные песнопения по всем тварям земным, оставшимся в слепоте и без надежды, потому что Свидетельствующий покинул их.
Халладж пытается проникнуть в тайну взаимной любви человека и Бога. Халладж считал, что такая любовь реализуется через страдания: человек может соединиться с Божественной волей, только приняв страдание и даже возжелав его. Однако, в отличие от Джунайда, Халладж не считал, что страдание – это способ преодолеть природу человека и вернуть его в изначальное состояние, сделав таким, «каким он был прежде». Он видел в страдании позитивную ценность, помогающую человеку понять, что страстная, всепоглощающая любовь составляет сущность сущности Бога и тайну творения. Согласно теории Халладжа, воздаянием за эту безоговорочную любовь становится блаженное видение, в котором не присутствует «я». В одном знаменитом стихотворении Халладжа есть такие строки: «На своего Возлюбленного я взирал очами сердца. И Он спросил меня: «Ты кто?» И я ответил: «Ты!». Этим и объясняется его изречение «Я – Абсолютная Истина», которое нередко понимали и переводили как выражение «Я – Бог».
Тайну смерти Халладжа можно выразить словами, сказанными однажды об истинном мусульманском святом: «Святой – это тот, кто берёт на себя грехи и боль мира; мученическая смерть для него – подвиг веры. Он – «великая помощь» и утешение для людей. Он являет собой живой укор миру: его существование оскорбляет тиранов, его смерть приводит в содрогание палачей, его канонизация – победа веры, надежды и любви». Халладж был мучеником ислама по преимуществу, ибо продемонстрировал, какие глубочайшие возможности личного благочестия заложены в исламе. Он показал, к чему ведёт совершенная любовь и сколь велико значение смирения перед единством Божественного Возлюбленного. И сделал это не для того, чтобы самому достичь той или иной ступени личной святости, но чтобы проповедовать эту тайну, жить в ней и умереть за неё.
Его идеи принимали Абу Хамид аль-Газали, Ибн Араби, ас-Сухраварди, Рузбихан Бакли, Аттар Фарид, Руми, Мулла Садра и др. В Иране и Турции фигура ал-Халладжа стала культовой для местных суфийских братств